Пильсбери вяло улыбнулся, а мудрый Стейниц задумчиво пробормотал:

– Дай бог, чтобы это было правдой. Я почему-то думаю, что наши неприятности еще не закончились.

Глава 9. Тайна старинной рукописи

Чудовск, сентябрь 200… г.

– Скорее, скорее! – поторапливал отец Андрей.

– Да куда мы так спешим, объясните толком?

– Я же говорю: вашему начальнику угрожает опасность!

Майор Левкус и отец Андрей неслись по освещенной улице к переливающейся впереди желтыми огнями громаде дома.

– Помедленнее, черт! – крикнул майор, едва поспевая за быстроногим дьяконом.

Дьякон встретил Левкуса на улице несколько минут назад, когда тот выходил из бара, в котором частенько проводил время, спасаясь от гнева вечно недовольной жены. Левкус к этому моменту успел выпить три кружки пива и съесть большой кусок окорока, который, судя по кислой физиономии майора, не пошел ему на пользу.

Дьякон остановился перед Левкусом лишь на несколько секунд, чтобы крикнуть:

– Хорошо, что я вас встретил! Прокурор в опасности! Скорее!

И побежал дальше. Левкус секунду стоял, в изумлении глядя на удаляющегося дьякона, потом чертыхнулся и побежал следом, нелепо семеня кривыми ногами.

– Я вызову наряд! – крикнул он.

– Мы прибежим быстрее! – отозвался дьякон. – Вон его дом!

– Да знаю! И все-таки…

Но дьякон уже не слушал, и Левкусу пришлось замолчать, чтобы не сбиться с дыхания. Бежать с окороком в желудке – дело нелегкое, и Левкус совсем запыхался, к тому же у него закололо в боку.

– А позвонить! – крикнул он в отчаянии. – Позвонить ему!

– Звонил! – бросил через плечо отец Андрей. – Не берет трубку!

– Чтоб тебя… – пробормотал Левкус и побежал дальше, хрипло дыша и морщась от боли в боку.

К подъезду дьякон подбежал первым. В подъезд как раз входила какая-то старушка, и запыхавшиеся мужчины, воспользовавшись тем, что дверь была открыта, влетели в подъезд, едва не сбив старушку с ног.

Консьержка вскинула голову и что-то гневно крикнула, но ее никто не слушал.

– Какой этаж? – спросил дьякон, подбегая к лифту.

– Второй! – ответил Левкус. – По лестнице быстрее!

И оба побежали к лестнице. Три пролета преодолели за несколько секунд. И если длинноногому дьякону это далось легко, то для низкорослого и неуклюжего Левкуса столь стремительный подъем стал тяжелым испытанием.

К двери прокурорской квартиры майор подбежал с колотящимся сердцем и одной неотвязной мыслью: «Надо бросать курить!»

Оказавшись у квартиры, дьякон принялся неистово колотить кулаками в дверь.

– Звонок же есть… – простонал Левкус и, морщась от боли, нажал на кнопку звонка.

– Кто там? – раздался из-за двери встревоженный и недовольный мужской голос.

– Андрей Кириллович! – крикнул майор, радуясь тому, что шеф его, по крайней мере, жив. – Это Левкус! Мы к вам!

Щелкнул замок, и дверь открылась. Прокурор Самойленко застыл на пороге квартиры, удивленно глядя на незваных гостей, Он был одет в просторный восточный халат яркой окраски и, судя по влажным волосам, только что вышел из душа.

– Господи, майор! – воскликнул прокурор изумленно. Перевел взгляд на отца Андрея, и его черные брови взлетели еще выше: – И дьякон! Чему обязан, господа?

Дьякон улыбнулся.

– Я рад, что мы не опоздали. Можно мы пройдем в квартиру?

– Да, Андрей… Кириллович… – хрипло дыша, подтвердил Левкус. – Нам бы… водички…

– Гм. – Самойленко нахмурился. – Что ж, проходите. Надеюсь, у вас есть веская причина врываться ко мне в дом на ночь глядя.

Голос прокурора прозвучал чрезвычайно грозно, и майор Левкус, по собственному опыту знавший, что прокурор всегда выполняет обещания – особенно когда те касаются расправы, – почувствовал себя еще хуже.

Между тем Самойленко посторонился, впуская запыхавшихся мужчин в квартиру.

В гостиной дьякон и майор обессиленно рухнули на диван. Перед диваном стоял журнальный столик, на нем – большая чашка с кофе. Прокурор сел в кресло. Он смотрел на незваных гостей со смесью любопытства и раздражения.

Поскольку дьякон и майор Левкус все еще переводили дыхание и не спешили приступить к объяснениям, прокурор заговорил первым.

– Итак, что случилось? – спросил он.

– Вам угрожает опасность! – выпалил дьякон.

Черные брови прокурора сошлись на толстой, изрезанной поперечными морщинами переносице.

– С какой стати? – резко спросил он. – От кого?

– Вы – черный король! – сказал отец Андрей.

– Что-о? – протянул Самойленко.

На этот раз на дьякона смотрели четыре изумленных глаза: черные, как уголь, прокурора и зеленовато-серые майора Левкуса.

«Пропал, – думал Левкус в отчаянии. – Мне конец. И какого черта я связался с этим дьяконом?»

Самойленко холодно усмехнулся.

– Вы что, дьякон, перегрелись на солнце? Или попали под кислотный дождь и он выел вам все мозги?

Несмотря на грозный тон, в словах этих послышалось и облегчение. «Слава богу, ничего серьезного».

– Я не шучу, – сказал отец Андрей. – Вас собираются убить. Как убили Бородина и судью Трофимова. Они были – конь и офицер. Вы, судя по всему, король.

Прокурор взял со столика чашку с кофе и шумно отхлебнул кофе.

– Так-так, – сказал он таким ледяным голосом, что майор Левкус вжался в диван и пригнул голову, инстинктивно стараясь стать как можно меньше и незаметнее. – Значит, я – черный король?

Прокурор посмотрел на Левкуса, и тот поспешно растянул губы в улыбку, как бы говоря – «этот дьякон просто сумасшедший!»

Самойленко снова перевел взгляд на отца Андрея.

– А теперь послушайте меня, дьякон. Сначала вы морочите мне голову с какими-то дискетами. Потом устраиваете пьяный дебош и драку в ресторане «Белый попугай». А теперь являетесь сюда и утверждаете, что я – «черный король». – Прокурор сдвинул брови, отчего стал очень похож на огромного бульдога, и подался вперед. – Угомонитесь, дьякон! – рявкнул он. – Отправляйтесь в свою Москву, здесь вы уже всем намозолили глаза. В противном случае я вынужден буду позвонить в Московский патриархат и сообщить о вашем поведении!

Отец Андрей досадливо поморщился.

– Вы не поняли, – начал он. – Дайте я вам объясню…

– Майор, выведи отсюда этого субъекта! – заорал Самойленко.

Левкус подскочил на месте и быстро встал на ноги, вытянувшись перед Самойленко в струну.

– Во-он! – проревел прокурор. – Вон его!

Прокурор закашлялся, поперхнувшись собственной слюной, а Левкус неуверенно двинулся к отцу Андрею.

– Вон, – сипло повторил Самойленко, схватил со стола чашку с остывшим кофе и сделал несколько больших глотков, чтобы протолкнуть комок в горле.

Отец Андрей встал с дивана и, ни слова не говоря, направился к выходу.

– Черт… – прохрипел у него за спиной прокурор. – Что это?

Дьякон обернулся. Самойленко с изумлением смотрел в свою чашку. Потом сунул туда пальцы и достал черного шахматного короля. Поднял взгляд на дьякона, протянул ему фигуру и сипло спросил:

– Что это значит?

По лицу дьякона пробежала тень.

– Не двигайтесь! – крикнул он. – Замрите!

– Я не пони…

Вдруг лицо Самойленко вытянулось и посинело, глаза вывалились из орбит. Он схватился руками за горло и задергался, словно через его тело пропустили электрический ток. Дернулся несколько раз и обмяк. Мускулы лица ослабли, толстый язык вывалился изо рта.

– Опоздали, – тихо пробормотал дьякон.

Левкус, не слушая его, подошел к прокурору и потрогал ему пальцами шею.

– Мертв, – сказал Левкус упавшим голосом. Повернулся к дьякону и спросил: – Господи, да что же тут происходит? Вы мне можете объяснить?

– В чашке был яд, – устало ответил Андрей, доставая из кармана мобильный телефон. – Конь, слон и король. Все трое мертвы. Больше убийств не будет.

– Но кто его отравил? Кто подсыпал яд в чашку? И кто бросил туда шахматного короля?